Неточные совпадения
— О да! — отвечал Алексей Александрович. — Вот и краса Петергофа, княгиня Тверская, — прибавил он, взглянув
в окно на подъезжавший английский,
в шорах, экипаж с чрезвычайно высоко поставленным крошечным
кузовом коляски. — Какое щегольство! Прелесть! Ну, так поедемте и мы.
В девять часов послышался колокольчик и глухое колебание
кузова по грязи.
Не без радости был вдали узрет полосатый шлагбаум, дававший знать, что мостовой, как и всякой другой муке, будет скоро конец; и еще несколько раз ударившись довольно крепко головою
в кузов, Чичиков понесся наконец по мягкой земле.
Совершенно успокоившись и укрепившись, он с небрежною ловкостью бросился на эластические подушки коляски, приказал Селифану откинуть
кузов назад (к юрисконсульту он ехал с поднятым
кузовом и даже застегнутой кожей) и расположился, точь-в-точь как отставной гусарский полковник или сам Вишнепокромов — ловко подвернувши одну ножку под другую, обратя с приятностью ко встречным лицо, сиявшее из-под шелковой новой шляпы, надвинутой несколько на ухо.
Сначала, принявши косое направление, хлестал он
в одну сторону
кузова кибитки, потом
в другую, потом, изменивши образ нападения и сделавшись совершенно прямым, барабанил прямо
в верх его
кузова; брызги наконец стали долетать ему
в лицо.
— Вот как я… попал! — тихонько произнес Кутузов, выходя из-за портьеры, прищурив правый глаз, потирая ладонью подбородок. — Отказаться — нельзя; назвался груздем — полезай
в кузов. Это ведь ваша жена? — шептал он. — Вот что: я ведь медик не только по паспорту и даже
в ссылке немножко практиковал. Мне кажется: у нее пневмония и — крупозная, а это — не шуточка. Понимаете?
Он так спешил, что
в нетерпении занес уже ногу на ступеньку, на которой еще стояла левая нога Ивана Федоровича, и, схватившись за
кузов, стал было подпрыгивать
в коляску.
В избе Аннушки не было; она уже успела прийти и оставить
кузов с грибами. Ерофей приладил новую ось, подвергнув ее сперва строгой и несправедливой оценке; а через час я выехал, оставив Касьяну немного денег, которые он сперва было не принял, но потом, подумав и подержав их на ладони, положил за пазуху.
В течение этого часа он не произнес почти ни одного слова; он по-прежнему стоял, прислонясь к воротам, не отвечал на укоризны моего кучера и весьма холодно простился со мной.
— Стыдись не стыдись, а коли назвался груздем, так полезай
в кузов.
Так я
в первый раз увидел колибер, уже уступивший место дрожкам, высокому экипажу с дрожащим при езде
кузовом, задняя часть которого лежала на высоких, полукругом, рессорах. Впоследствии дрожки были положены на плоские рессоры и стали называться, да и теперь зовутся, пролетками.
Иногда,
в жаркий полдень, я разыскивал эту кошку, брал ее с собой на задний двор, где у нас лежали
кузова старых саней, и, улегшись
в одном из этих
кузовов, принимался ласкать ее.
Мы ездили за клубникой целым домом, так что только повар Макей оставался
в своей кухне, но и его отпускали после обеда, и он всегда возвращался уже к вечеру с огромным
кузовом чудесной клубники.
Бабушка имела странный вкус: она охотница была кушать всмятку несвежие яйца, а грибы любила старые и червивые, и, найдя
в кузове Матреши пожелтелые трухлявые грузди, она сейчас же послала их изжарить на сковороде.
Хозяин, он же и Архип, мужик, раздувшийся от чрезмерного употребления чая, с румяным лицом, украшенным окладистою бородкой и парою маленьких и веселых глаз,
в одной александрийской рубашке, подпоясанной ниже пупка, подходит к тарантасу Ивана Онуфрича, окидывает взглядом
кузов, потом нагибается и ощупывает оси и колеса, потряхивает легонько весь тарантас и говорит...
Я закручинился: страсть как мне не хотелось воровать; однако, видно, назвавшись груздем, полезешь и
в кузов; и я, знавши
в конюшне все ходы и выходы, без труда вывел за гумно пару лихих коней, кои совсем устали не ведали, а цыган еще до того сейчас достал из кармана на шнурочке волчьи зубы и повесил их и одному и другому коню на шеи, и мы с цыганом сели на них и поехали.
Другой раз он видел её летним вечером, возвращаясь из Балымер: она сидела на краю дороги, под берёзой, с
кузовом грибов за плечами. Из-под ног у неё во все стороны расползлись корни дерева. Одетая
в синюю юбку, белую кофту,
в жёлтом платке на голове, она была такая светлая, неожиданная и показалась ему очень красивой. Под платком, за ушами, у неё были засунуты грозди ещё неспелой калины, и бледно-розовые ягоды висели на щеках, как серьги.
Дело
в том, что человек, выглянувший из
кузова, был
в нем накрепко заперт и теперь не мог выйти.
На другой день,
в восемь часов утра, явился каретник-немец, а
в десять окончилась конференция,
в которой с большою отчетливостью и подробностью заказана была четвероместная карета,
кузов мордоре-фонсе [темно-коричневого цвета с металлическим оттенком (от фр. mordore fonce).], гербы золотые, сукно пунцовое, басон коклико, парадные козлы о трех чехлах.
— Напрасно, — отвечает. — Ведь все же равно, вы меня звали, только не за тем, за чем следовало; а по службе звать никакой обиды для меня нет. Назвался груздем — полезай
в кузов; да и сам бы рад скорее с плеч свалить эту пустую консультацию. Не знаю, что вам угодно от меня узнать, но знаю, что решительно ничего не знаю о том, что можно сделать для учреждения врачебной части
в селениях.
— Нет, это дудки, Зотушка: сказался груздем — полезай
в кузов. Захотел золото искать, так уж тут тебе одна дорога… Вона какая нас-то артель: угодники!
Почти вслед за ним явилась жена со свечой, клочком бумаги и пузырьком с чернилами, из которого выглядывал обглодок пера; за нею вошел Ермил-конторщик. То был низенький оборванный человек
в синеватом сюртуке, пережившем несколько владельцев, с таким крутым и высоким воротником, что лысая голова Ермила выглядывала из него, как из
кузова кибитки; крупный рдеющий нос определял пьянчужку с первого взгляда.
Не назывался груздем, а полезай
в кузов.
Несколько пушечных выстрелов уже разбили ее; ее защитники, оставшиеся
в живых, ее покидали и только думали о собственном спасении, как вдруг на самой ее вершине, на продавленном
кузове поваленного омнибуса, появился высокий человек
в старом сюртуке, подпоясанном красным шарфом, и соломенной шляпе на седых, растрепанных волосах.
«Назвался груздем, полезай
в кузов», — ехидно отозвался голос.
Федя сидел на облучке и приподнял весело свою поповскую шляпу; из
кузова выставлялись
в желтых сбившихся до колен штанах ноги дьякона Органова.
Так шли дела, когда однажды
в жаркий летний полдень,
в начале каникул, я шел с Фроимом и Израилем по улице города, невдалеке от Васиного дома.
В перспективе улицы,
в направлении от бывшей «заставы», показалась странная колымага архаической наружности с крытым верхом. Она была запряжена тройкой худых почтовых лошадей и вся покрыта густым слоем пыли, которая лениво моталась над
кузовом, подымаемая ногами кляч.
— Я разве говорю, что нравится? Нравится или не нравится, а коли назвался груздём, — так и полезай
в кузов, вот я об чем. И еда у них хуже нашей. Говядина есть, да своя, а черкасской нет.
— Изволила прибыть, ваше сиятельство! — отвечал квартирьер, указывая фуражкой на кожаный
кузов коляски, видневшийся
в воротах, и бросаясь вперед
в сени избы, набитой крестьянским семейством, собравшимся посмотреть на офицера. Одну старушку он даже столкнул с ног, бойко отворяя дверь
в очищенную избу и сторонясь перед графом.
Пять лет не влюблялся, дал себе зарок, и вдруг втюрился, как оглобля
в чужой
кузов!
— А мне и гадать про свадьбу нечего, — желчно сказала Марьюшка. — Не равны мы с тобой, Флена Васильевна. Тебе
в ларцах у матушки Манефы кое-что припасено, а у меня, сироты, приданого-то голик лесу да
кузов земли.
Князь Андро и Люда, мои спасители, успели вовремя. Когда я, обессиленная и измученная пережитыми волнениями, упала без чувств, тяжело ударившись о
кузов коляски, экипаж моих друзей все-таки догнал нас. Князь Андро без всяких объяснений перенес меня
в свою коляску, отказавшись выслушивать нелепые, наивные доводы сконфуженного донельзя Доурова. Меня отвезли
в Гори,
в дом князя Соврадзе.
— Да и удивляться нечего; а почему? А потому что есть царь
в голове. Чего ей не быть дюшессой? Она всем сумела бы быть. Вот это-то и надо иметь
в уме таким людям, как мы с тобой, которые ворчали, что делать состояние будто бы «противно природе». Кто идет
в лес по малину спустя время, тому одно средство: встретил кого с
кузовом и отсыпь себе
в кузовок.
— Так будь же прежде богат, чтобы было из чего добрить и щедрить, а для этого… пересыпай, любезный,
в свой
кузов из
кузова тех, от кого, как от козла, ни шерсти, ни молока.
Им навстречу попадались то и дело обратные извозчики с богомольцами. Пыль врывалась под
кузов и слепила глаза Теркину. Он смущенно глядел направо н налево, на обывательские дома и домики такого же покроя, как и
в московских призаставных слободах. Заметил он не одну вывеску нотариуса, что говорило о частых сделках и векселях
в таком месте, куда, казалось бы, сходятся и съезжаются не за этим.
Назвался груздем, полезай
в кузов…
У одной бенефисной щеголихи шляпка
в виде большого блюда, обшитого атласом, сидела на затылке, покрытая белыми перьями; у другой — черная шляпка выдвигалась вперед, точно
кузов.
Поминутно мелькали перед ними обыватели: кто с полными ведрами на коромысле, кто с
кузовами спелых ягод, и все разодетые по праздничному: мужики
в синих зипунах, охваченных разноцветными опоясками, за которыми были заткнуты широкие палицы, на головах их были шапки с овчиною опушкой, на ногах желтые лапти; некоторые из них шли ухарски, нараспашку, и под их зипунами виднелись красные рубашки и дутые модные пуговицы, прикреплявшие их вороты; бабы же —
в пестряных паневах,
в рогатых кичках, окаймленных стеклярусовыми поднизьями — кто был зажиточнее, — а сзади златовышитыми подзатыльниками.
По щегольской отделке ее, особенно заметной
в золотых обводках с узорами около огромных рам
в виде несомкнутой цифры восемь,
в золотых шишках, украшающих углы империала [Империал (фр.) — верх дорожной кареты с местами для пассажиров.],
в колонцах по двум передним углам
кузова и розовом венке
в голубом поле, изображающем на дверцах герб ее обладателя, можно было судить, что она принадлежала зажиточному барону.
Поминутно мелькали перед ними обыватели: кто с полными ведрами на коромысле, кто с
кузовами спелых ягод, и все разодетые по-праздничному: мужики
в синих зипунах, охваченных разноцветными опоясками, за которыми были шапки с овчинной опушкой, на ногах желтелись лапти; некоторые из них шли ухарски, нараспашку, и под их зипунами виднелись красные рубашки и дутые, медные пуговицы, прикреплявшие их вороты; бабы же —
в пестрядинных поневах,
в рогатых кичках, окаймленных стеклярусовыми поднизьями — кто был зажиточнее — а сзади злато-вышитыми подзатыльниками.
К соседнему двору подошла коренастая, приземистая Мотька с двумя ведрами на коромысле. Илья поспешно бросил вожжи
в кузов телеги и рысцою,
в болтающихся портах, подбежал к Мотьке.
Один из людей
в темноте ночи, из-за высокого
кузова стоявшей у подъезда кареты, заметил другое небольшое зарево пожара. Одно зарево давно уже видно было, и все знали, что это горели Малые Мытищи, зажженные Мамоновскими казаками.
— С Богом! — сказал Ефим, надев шляпу, — вытягивай! — Форейтор тронул. Правый дышловой влег
в хомут, хрустнули высокие рессоры, и качнулся
кузов. Лакей на ходу вскочил на козлы. Встряхнуло карету при выезде со двора на тряскую мостовую, так же встряхнуло другие экипажи, и поезд тронулся вверх по улице.
В каретах, коляске и бричке все крестились на церковь, которая была напротив. Остававшиеся
в Москве люди шли по обоим бокам экипажей, провожая их.
В три часа утра пришел казак провожать, и привел казак-ямщик тройку лошадей. Альбина с Лудвикой и собачкой сели
в тарантас на подушки, покрытые ковром. Казак и ямщик сели на козлы. Мигурский, одетый
в крестьянское платье, лежал
в кузове тарантаса.
Ящик был сделан так, что, утвержденный на дрожины позади
кузова, он плотно приходился к
кузову, и стенка, приходившаяся к
кузову, отваливалась так, что человек, вынув стенку, мог лежать частью
в ящике, частью на дне тарантаса.